Орша — третий по количеству расстрелянных в сталинские времена город Беларуси. Еще советские власти признали здесь два места массовых убийств, совершавшихся органами НКВД. Но нынешнему райисполкому не хватает доказательств, чтобы установить мемориал в память о репрессированных.
В 1982 году оршанские власти признали, что в двух местах возле города НКВД совершал массовые расстрелы. Это произошло за 6 лет до того, как прокуратура БССР открыла «куропатское» дело. Официально известны имена как минимум 2 тысяч жертв сталинских репрессий в Орше. Однако представители власти говорили белорусской Свободе, что сведения о репрессиях в городе — «на уровне слухов». Мы съездили в Оршу и составили первую карту репрессий в городе и окрестностях.
Кобыляцкая гора. «Вся Орша об этом месте знала»
«Вся Орша об этом месте знала. Поговорка такая ходила: „Будешь много болтать — завезут на Кобыляцкую гору“», — говорит Юрий Коптик, краевед и исследователь сталинских репрессий в Орше.
Кобыляцкая гора сегодня — это лес в районе «Кирпичный». Промышленная зона выросла вокруг Оршанского завода железобетонных изделий и конструкций. В 1982 году к заводу прокладывали железную дорогу. Экскаватор вместе с песком выкопал останки 50 человек. Исполком приостановил строительство и собрал комиссию. Инициатором стала Галина Врублевская — заведующая отделом культуры горисполкома.
«Она была хоть и коммунистка, но честная, — говорит Коптик. — Подняла шум. Они написали заключение, что это жертвы массовых репрессий органов НКВД».
В комиссию вошли прокурор, врач-судмедэксперт, представители милиции, военного комиссариата и Белорусского общества охраны памятников истории и культуры.
«Все жители подтверждают, что расстрелы советских людей проводились в 1937–1939 г. г. органами НКВД, — написано в акте. — В этот период лес так называемой „Кобыляцкой горы“ был местом массовых расстрелов ни в чем не повинных советских людей».
Время расстрелов определили по обуви. На советских сапогах ставили штамп с датой и местом изготовления. Почти все сапоги были датированы 1937–1938 годами. Причастность НКВД определили по выстрелам в затылок: немцы обычно стреляли в тела.
«То, что комиссия была создана в 1982 году, — это некая аномалия. Андропов еще был у власти», — говорит Игорь Казмерчак, председатель общественной организации «Звяз» и один из участников инициативы «Репрессированные в Орше».
Харьковский лес. «Чуть ли не каждый вечер в 23 часа из лесу слышались выстрелы»
Из акта 1982 года стало известно еще об одном месте массовых расстрелов — Харьковском лесу на южной окраине Орши. Раньше там была деревня Поддубцы.
«Лес на так называемой „Кобыляцкой горе“ был местом массовых расстрелов [...] так же как лесной массив вдоль Могилевского шоссе в деревне Поддубцы», — написано в акте.
Кто и когда проводил раскопки в Харьковском лесу, неизвестно. В конце 1980-х — начале 1990-х Юрий Коптик собирал материалы о репрессиях в Орше. Он нашел многих свидетелей расстрелов, происходивших в 1920-е и 1930-е. В 1990 году в газете «Літаратура і мастацтва» вышла его статья «Вороны на Кобыляцкой горе».
«Могу засвидетельствовать, что в лесу, который начинается за нынешним лесхозом, уже в 1930 году начали расстреливать людей, — приводит Коптик слова Георгия Пищалова, который жил в соседней деревне Бабиничи. — Расстреливали по обе стороны от дороги. По правую сторону (если ехать из Орши) расстреливали священников и, как их тогда называли, кулаков. Родственники все же каким-то образом узнавали, где лежат их родные, и ставили на могилы свечи. Рядом деревня Поддубцы, так там чуть ли не каждый вечер в 23 часа из лесу слышались выстрелы».
Как тогда удалось выяснить Юрию Коптику, именно Кобыляцкая гора и Харьковский лес были местами наиболее массовых репрессий. Сюда привозили осужденных на расстрел из Оршанской тюрьмы, которая размещалась в бывшем иезуитском коллегиуме в центре Орши.
«Расстреливали в лесах около города, потому что это дешево и сердито. Иметь крематорий было дорого. К тому же они думали, что советская власть навсегда», — говорит Юрий Коптик.
Харьковский лес после войны передали НКВД. Наводить там порядок никто не имел права. По словам Коптика, лесниками в расстрельные леса назначали бывших сотрудников НКВД.
«Они контролировали, чтобы здесь ничего не копали, чтобы не ставили крестов», — говорит Коптик.
И сейчас в лесу много ям. Игорь Казмерчак говорит, что это наиболее вероятные места, где хоронили расстрелянных. Свежие могилы быстро закапывали, а потом земля там проседала.
Сегодня Харьковский лес собираются вырубать. Тут должна пройти дорога к новому микрорайону.
Еще один лес возле Кобыляцкой горы. Первое место расстрелов при советах
О многих расстрельных местах Юрий Коптик узнал в свое время от оршанского краеведа Вячеслава Касперского. Его отец Адам Касперский был первым начальником Оршанского ЧК. Он сам убивал осужденных на смерть. Первым местом массовых расстрелов еще в 1918 году стал соседний с Кобыляцкой горой лес, сохранившийся по сей день.
«Они не трогают леса, так как это следы преступлений советской власти. Если бы там были немецкие оккупанты, давно бы откопали», — считает Коптик.
Вячеслав Касперский рассказал Коптику о неизменном атрибуте расстрелов своего отца. Это мешочек с семенами травы. Каждый раз, когда закапывали яму с убитыми людьми, Адам Касперский разбрасывал по свежей земле семена. Чтобы могила скорее зарастала.
«Как начали стрелять людей в 1918 году, так и стреляли до самого начала войны, — говорит Коптик. — Здесь всё — места массовых расстрелов».
Иезуитский коллегиум и костел тринитариев. «Масштабы террора при советах были больше, чем при немцах»
В 1820-е годы царские власти устроили в бывшем иезуитском коллегиуме в центре Орши тюрьму. В 1989 году ее закрыли. В 2008-м Орша готовилась к Дожинкам, и началась реконструкция коллегиума. В ста метрах от главного корпуса строители обнаружили захоронения. Археологи из Академии наук датировали их 17–18 веком.
«Но там сохранились простроченные машинкой швы. Какой это 17 век? — говорит Коптик. — Это 1930-е годы».
Во второй половине 1930-х в Оршанскую тюрьму отправляли тех, кто был приговорен к расстрелу. Но в самой тюрьме не стреляли — людей вывозили в леса на Кобыляцкой горе и на Могилевском шоссе.
«Я записал десятки воспоминаний, даже с надзирателями. Фактов, что расстреливали в тюрьме, — нет. Но мне известно, что люди мерли там как мухи».
Осужденных, которые не помещались в тюрьме-коллегиуме, переводили в соседний костел тринитариев. Это была еще одна временная тюрьма, как и Дом культуры имени Кирова.
«А во время войны при немцах собор был открыт. Тогда все осужденные содержались в одной центральной тюрьме. А при советах осужденных держали в пяти местах, и они были переполнены. Представьте себе, каковы были масштабы этого террора», — говорит Коптик.
Пересыльная тюрьма и Дом культуры. «Люди там мерли как мухи»
В 1930-е годы Орша была одним из крупнейших центров сталинских репрессий. Это большой железнодорожный узел, через который на восток шли эшелоны с репрессированными. Людей свозили из всех соседних районов — Сенненского, Толочинского, Богушевского, Шкловского. Приговоренных к расстрелу обычно держали в тюрьме в бывшем коллегиуме. А тех, кого собирались отправить в сталинские лагеря на восток и север России, — в пересыльной тюрьме. Ее построили в 1930-е годы, когда репрессированных стало намного больше.
«Тюрьма в Орше уже была переполнена, и понадобилось отдельное помещение для осужденных, — говорит Юрий Коптик. — Они там временно содержались, в некоторых случаях — по несколько месяцев».
В пересыльной тюрьме не расстреливали. Люди здесь гибли от тяжелых условий. Юрий Коптик уверен, что умерших закапывали возле тюрьмы, как это делали в иезуитском коллегиуме. Но археологических исследований до сих пор никто не проводил.
Такая же история — с Домом культуры имени Кирова возле железнодорожного вокзала. В начале 1930-х годов недостроенный Дом культуры использовали вместо пересыльной тюрьмы.
«Когда развернулась коллективизация — первая волна массового террора, — пошли такие объемы арестованных и приговоренных к ссылке, что понадобилась пересыльная тюрьма вблизи железнодорожной станции. Большевики не придумали ничего лучшего, как приспособить под пересыльный лагерь недостроенный корпус вот этого Дома культуры», — говорит Коптик.
В Орше расстреливали до 150 человек в день
Из «Картотеки Сталина», «Открытого списка» и других открытых источников сегодня известны имена по крайней мере двух тысяч человек, расстрелянных в Орше. Но эта цифра может быть как минимум в три раза больше, так как в открытом доступе — имена только 60 тысяч репрессированных. Однако точно известно, что в Национальном архиве Республики Беларусь имеется база с 180 тысячами жертв репрессий.
«Я думаю, в Орше около 6 тысяч имен должно быть стабильно. Это те, кого мы со временем сможем назвать поименно, — говорит белорусской Свободе историк Дмитрий Дрозд. Список 2 тысяч расстрелянных в Орше он собирается издать отдельной книгой.
По словам Дрозда, Орша — третий в Беларуси город по количеству расстрелянных после Минска и Витебска. Историк создал график репрессий в Орше в 1937 году. В иные дни здесь расстреливали свыше 100 человек. 10 ноября 1937 года в Орше расстреляли 147.
«По количеству расстрелов Орша опережала Гомель и Могилев. Правда, это неполные данные, так как в базе мало сведений о Гомеле и Могилеве», — говорит историк.
Документов НКВД с местами расстрелов в Беларуси никто не видел
Дмитрий Дрозд подчеркивает, что сегодня точно можно говорить лишь о количестве расстрелянных. А вот места расстрелов, скорее всего, не будут известны, даже если станет доступным архив КГБ. Он приводит пример с Куропатами. Когда в начале 1990-х архив КГБ был открыт для историков, никто так и не нашел документальных подтверждений, что Куропаты были местом расстрелов.
«НКВД вел учет. Естественно, для захоронения нужно было участок оформить. Но таких документов НКВД никто не видел. В справках КГБ только указано, что приговор приведен в исполнение. Документы о местах расстрелов по Беларуси или исчезли, или были уничтожены специально, или попали в Москву. Это неизвестно», — говорит Дрозд.
Поэтому о местах расстрелов пока узнают или от краеведов, которые опрашивали в свое время свидетелей репрессий, или из редких документов — таких, как оршанский акт 1982 года.
Юрий Коптик располагает его заверенной копией. Но городские власти до сих пор отрицают, что на Кобыляцкой горе и в Харьковском лесу есть массовые захоронения. Анна Светлова, заведующая отделом культуры Оршанского райисполкома, сказала белорусской Свободе, что для установки памятника проводятся «исторические исследования».
Тем временем лес на Кобыляцкой горе превращается в народный мемориал. Потомки репрессированных прибивают к деревьям таблички с именами родных, пострадавших от сталинского террора.
«Эта власть сказала, что они преемники советской власти. В таком случае берите на себя ответственность за все преступления советской власти, — говорит Коптик. — А они не знают, как прятать концы в воду».
